— Но между тем мы довольно реальны, — Тайгон пощупал фолиант, холодный пол, хаори. Оно было точно таким же.

Но все же на мгновение Тайгон ощутил плоть бытия — нечто упругое, прохладное — под самой материей, изнутри нее. Так в его руках всегда отзывалась священная вода.

— Такова суть престола. Все это и реально, и нереально одновременно.

— Звучит, как хитрая ловушка. Головоломка, — усмехнулся Верховный шисаи.

— Да, нужно же чем-то развлекать свою бесконечность.

— Но вы сейчас здесь. Вполне реально и материально заточены в куполе. И Ева тоже здесь. Кто тогда занимает престол сейчас?

— Никто, — Самсавеил пожал плечами. — Престол пустует. И пустовать будет…

— … вечно.

— Нет. Тот, кто первым найдет его, тот и займет, тот и станет Создателем.

— Новым?

— О нет, старым, — улыбнулся Всезнающий. — Все тем же. Понимаешь парадокс? В этом вся суть, вся соль… Там всегда один и тот же Создатель, потому что он в принципе один.

Тайгон тряхнул головой.

— Я как будто понимаю и не понимаю, о чем вы. Ведь вот вы, вы реальны, и мы не одинаковы.

— Да. Это потому, что я здесь, а не там. Я снова Исид, Самсавеил, Элоах, Ягве, Шаддай — зови как угодно.

— Но почему вы здесь, а не там? Вас же не выгнали, вы сам.

— Лучше кружиться внутри представления, среди других, чем смотреть на неживых кукол в сундуке — совершенно одному.

— Но вы при этом Всезнающий и Всемогущий, Всевидящий, Всеслышащий.

— Это не может быть отнято у меня. И это меньшее из зол, — Самсавеил болезненно изогнул губы.

Тайгон хмыкнул.

— Когда я добрался до Создателя, я не думал, что все обернется так. Я не знал, как чудовищно оно устроено. Я даже не предполагал, что окажусь совершенно один и един. Но и это казалось мне неплохой мыслью, пока я не почувствовал на своей шкуре, каково это.

Тайгон удивлено посмотрел на него.

— И я воплотился только чтобы сказать Еве, как сильно я был не прав. Я ведь у престола кричал на нее… на него, обвиняя во всем, совершенно во всем. Я и подумать не мог… Я хотел извиниться за свои слова.

— Но вместе с телом пришли и чувства?

— Нет. Я понял, почему она поменялась со мной местами. Воплотившись, я почувствовал, как этот неподъемный груз вечности Создателя тяжел и невыносим. Плоть же притупляет эту боль, земные привязанности умаляют это пожирающее до костей одиночество. Она предпочла забыть об этом. Но пришел я, и она вспомнила.

— Ее плоть не выдержала, — кивнул Тайгон, вспоминая ту историю из записей Самсавеила. Тут и сказки кошек, и память Самсавеила были отчасти схожи.

— А какая выдержит? Даже последнее тело паучихи-провидицы, и то с самого рождения с трудом справлялось. Я хочу вернуть ее, оставив ей эту форму. Я не видел тела надежнее и устойчивее.

— И поэтому вы хотите, чтобы Райга воскресил ее? И не даете ей умереть полностью? — кивнул он на мешок с лиловой пылью.

Самсавеил кивнул:

— Я знаю способ, я сотру воспоминания, я обрежу ее связи с ними. Чтобы ей было легче. Она забудет, кем она была, ей станет лучше.

— А кто решает, какие воспоминания оставить? Самые хорошие воспоминания о вас останутся?

Самсавеил отвернулся.

— Нельзя так поступать. Это бесчеловечно, — покачал головой Тайгон.

— Она и не человек!

— Она живет как человек. Она даже больше человек, чем мы. Цикл ее перерождений непрерывен, в отличие от нашего. Верно?

Всепонимающий нехотя согласился.

— Но сначала я должен вернуть ее. А после мы обязательно будем счастливы.

#36. Все всегда заканчивается

Нэм подкинула в руке топорик и повертела его, подставляя лезвие свету кристальной лампы.

Сойдет.

Вернула в ножны и положила в походный мешок. Туда же — сменную одежду, небольшой ремонтный набор. На поясницу — аптечку, и пристегнуть к поясу. Извитый нож — подвязать к шлевке ремня. Извитый меч — не забыть взять с собой и подвесить у пегасьего седла.

И когда почти все вещи, до этого сложенные на кровати, оказались в мешке, наконец-то показался небольшой брикетик галет.

Охотница поспешно развернула его и сунула в рот верхнюю галету.

В дверь постучали. Нэм что-то несвязно промычала в ответ, и гость счел это согласием.

Дверь открылась, и через порог переступил Верховный шисаи.

— Привет, Тай, — прожевав, Нэм кивнула. — Что-то срочное? Я улетаю через час.

Верховный шисаи улыбнулся странноватой улыбкой.

И следом за ним в комнату вошел второй Верховный шисаи.

Нэм выронила галету.

— Два года, — пробормотала она, слепо шаря рукой по полу в поисках галеты. Найдя, отряхнула о штаны и засунула в рот целиком.

Братья одновременно и одинаково улыбнулись.

Осторожно подойдя к ним, Нэм обвела обоих взглядом.

— Ты могла вычислить хамелеонов, — начал один из них.

— А сможет различить нас? — закончил второй точно таким же голосом.

Хмыкнув, она немного отошла и принялась рассматривать котов внимательнее.

По всклокоченным волосам не понять, где чьи. У одного кота лицо чуть более худощаво. А вот с глазами им явно пришлось потрудиться.

Нэм усмехнулась.

Тайгон всегда был с серыми глазами. Но теперь они оба стояли с разными глазами — правый лиловый, левый серый. Явно Райгины, но кто из них стал таким, а кто повторил за братом?

Нэм осторожно коснулась пальцами их лиц, провела ладонями по вискам, скулам, углу челюсти. Прощупывая каждый миллиметр знакомой кожи.

Разглядывая каждую морщинку.

А вот они были разные. Смеющиеся морщинки у одного — в уголках глаз; чуть более глубокие возле носа — у другого. Не сильно заметная морщина поперек лба у одного, чуть более вздернутая левая бровь у другого — как будто один часто удивленно поднимал брови, а другой с легким презрением бровь изгибал. Одинаковые губы, одинаково растянутые в усмешке. Одинаковые уши, что звериные, что человечьи.

Одинаковые шеи. Одинаковые татуировки на одинаковых хвостах.

Нэм провела руками от шеи по плечам и взяла обоих за руки. Подняла ладони к глазам, сличая их.

Одинаковые костяшки пальцев, одинаковые вены, одинаковые узоры на ладонях.

С одним весьма важным исключением.

Они были совершенно зеркальными.

Левая рука одного — как правая другого, и наоборот.

Вопрос лишь в том, насколько хорошо она помнила такие детали, как линии и складки кожи.

Обычно люди не придают большого значения таким мелочам.

Охотниц всегда учат «по приметам». Но у близнецов нет отличных друг от друга примет. Особенно, если они очень стараются походить друг на друга.

И остаются только мелочи.

Все валятся на мелочах.

Нэм улыбнулась и отпустила руку одного из котов.

— Нашли, кого дурить, — покачала она головой.

И братья рассмеялись — на два голоса.

— Я же говорил, что угадает, — Райга подошел ближе и обнял Нэм, крепко прижимая к себе.

Тайгон моргнул, и оба его глаза снова стали серыми.

— Я за нормальной одеждой и волосами, — фыркнул он и спиной вышел в коридор.

Дверь плотно закрылась.

— Я слышал про целый час свободного времени.

Нэм усмехнулась и положила руки Райге на щеки. Пальцами растянула знакомые морщинки, внимательно рассмотрела лиловую радужку глаза.

Вот теперь сомнений не было никаких. Это был Райга и никто иной.

***

Райский сад мерно шумел — будто зацикленная игрушка. Если долго находиться в нем, можно было поймать этот ритм — каждые сто восемь размеренных вдохов звуки повторялись. Были среди них и такие привычные, как шум воды, шелест листьев. Так и совсем незнакомые, как будто иногда кто-то взмахивал крыльями, перелетая с ветки на ветку, прыгал по деревьям, тревожа старые яблони, падали яблоки и катились по каменной крошке. Но в саду не было ни птиц, ни мелкого зверья, а яблоки никогда не падали.

Тайгон зашел по пояс в воду и медленно лег на спину. Закрыл глаза и позволил воде держать его.